Гальбштадт — село в Алтайском крае России, административный центр Немецкого национального района и сельского поселения Гальбштадтский сельсовет. Расположено в 430 км к западу от Барнаула.
Основано в 1908 году немецкими переселенцами из Причерноморья. Названо по молочанской колонии Гальбштадт. До 1917 года — меннонитское село в составе Барнаульского уезда Томской губернии (Орловская, Хортицкая волости). Меннонитская община Шумановка-Клефельд (зарегистрирована 8 февраля 1912 года). До революции в селе действовала паровая мельница, имелась меннонитская школа. Была закрыта наряду с другими меннонитскими школами Барнаульского уезда в начале 1915 года как «официально незарегистрированная». В конце 1914 года по решению властей поселение переименовано в Полгород.
4 июля 1927 года решением ВЦИК создан Октябрьский (Немецкий) район, объединивший 57 немецких поселений, с центром в Гальбштадте. В годы коллективизации организован колхоз «Унзере Виртшафт». 2 июля 1930 года на волне стихийного протеста против коллективизации в Гальбштадте произошло массовое восстание меннонитов.
В декабре 1927 года XV съезд ВКП(б) взял курс на коллективизацию. Но при этом высказался против каких-либо мер административного воздействия и принуждения по отношению к крестьянству. По духу съездовских решений наступление на кулачество должно было состоять в последовательном и систематическом ограничении эксплуататорских возможностей и устремлений кулачества, вытеснении его экономическими методами. Ставилась задача добиться относительного сокращения капиталистических элементов города и деревни при "возможном еще абсолютном росте".
В апреле 1929 года, выступая на пленуме ЦК ВКП(б), И.Сталин говорил: "...Необходимо... чтобы в недрах крестьянства создалось массовое движение за колхозы, чтобы крестьянство не боялось колхозов, а само шло в колхозы, убеждаясь на опыте в преимуществе колхозов перед индивидуальным хозяйством. А это — дело серьезное, требующее известного времени".
"Однако, — отмечает Л. Малиновский, — плавного перехода от кооперирования к колхозам здесь не получилось — кооперация была признана вредной и буржуазной, ибо основывалась на сохранении частного хозяйства крестьянина, меннонитский сельскохозяйственный союз был ликвидирован еще в 1928 году, хотя еще в 1926 году партийные органы признавали целесообразность его существования. Между кооперацией и коллективизацией образовался провал, который был заполнен срочными мерами по ускоренной коллективизации в стиле пресловутой "чрезвычайщины".
Сибирский крайком ВКП(б) считал своей важнейшей задачей на ближайшие два года в перестройке сельского хозяйства организацию "полного перехода основных районов края от мелкого индивидуального хозяйства к крупному коллективному, на основе союза рабочего класса и бедноты с середняком мы должны провести сплошную коллективизацию основных районов края к весне 1932 году".
Выступая на партактиве 27 января 1930 года секретарь Сибирского крайкома партии Р.И. Эйхе сказал: "Надо решительно нажать на наши аппараты, чтобы... до минимума довести срок окончания сплошной коллективизации".
Рассматривая план коллективного строительства на 1929 году, бюро Славгородского окружкома ВКП(б) приняло решение: "Учитывая большой процент кооперирования Немецкого района, с одной стороны, и возможность снабжения сортовым зерном колхозов, с другой, считать возможным охватить коллективизацией и производственным кооперированием хозяйства Немецкого района на 100 процентов, решительно не допуская при этом проникновения кулацких элементов и коллективные объединения".
Экономическое состояние и деятельность колхозов с преобладанием бедноты не могла быть успешной без кредитов, льгот и иной внешней поддержки. Поэтому основная часть кредитов шла колхозам, коммунам, они пользовались также налоговыми льготами, лучше обеспечивались машинами и сельхозинвентарем. Однако, эти коллективные хозяйства оставались экономически слабыми и не могли служить образцом ведения хозяйства и образа жизни их членов. Руководители этих хозяйств, сами бедняки или батраки, не умели вести крупное хозяйство.
В это же время единоличные хозяйства большинства крестьян преуспевали. Неудачи и беспорядки в первых колхозах и коммунах отпугивали большинство крестьян от коллективизации. По данным Немецкого райколхозсоюза на 10 марта 1930 года в районе было 15 коллективных хозяйств.
Однако, несмотря на все постановления краевых и окружных партийных и советских органов, с принудительной и ускоренной коллективизацией в 1929 — 1930 годах получилась осечка. Немецкие крестьяне, в том числе и бедняки, в большинстве своем, предпочли коллективизации эмиграцию в Америку. В частных разговорах крестьяне высказывали мнение о том, что «колхоз — это крепостное право», «безвинных людей высылают, а остальных загоняют в создаваемые колхозы, где… придется работать на лентяев».
На собраниях крестьяне заявляли: «Нам никакой коллективизации не надо… Соввласть притесняет религию, всех проповедников посадила в тюрьму, а честных тружеников (кулаков), которые день и ночь работают, разорила». Эти высказывания недалеки от истины. Одним из самых губительных последствий коллективизации стало значительное уменьшение крестьян-умельцев, на которых держались села. В одном из обзоров колхозной деревни Немецкого района Славгородский окружком партии отмечает, что «плохое, а местами преступное руководство Советов колхозами, отсутствие надлежащего внимания к состоянию колхозов со стороны окружных организаций, крайне однобокое, одностороннее «развитие» хозяйства (зерновое), отсутствие какой бы то ни было агрономической помощи, поразительное бескультурье, трахома и грязь, отсутствие сдельной оплаты труда и господство поденщины,...все это не создает хозяйству прочные основы и оно целиком находилось и находится во власти всяких "случайностей".
Такие "случайности", как неурожай или громадная закредитованность, подлые действия руководителей некоторых колхозов, наличие вечно пьяного инструктора — коллективиста и ничего не смыслящего агрономаколхозника, отсутствие производственных совещаний и культурно-просветительной работы, конечно только подрывали, а не укрепляли хозяйственные устои объединений... Вследствие этого материальное положение членов, особенно батрацко-бедняцкой части, чрезвычайно тяжелое. Шлеры, вместо сапог и валенок, лохмотья, вместо шубы, месяцами не сменяемые рубашки, "припс" (напиток, сделанный из жареного ячменя или пшеницы. — А. Фаст) с одним хлебом круглый год... Заработок мал и тот годами не выплачивается"
Естественно, что такое состояние дел не могло привлекать единоличника в колхоз. Подтверждением того, что колхозы района на сумели показать преимущество коллективного труда перед единоличным можно наглядно показать на примере коммуны им. Буденного Орловского сельского Совета, объявленной в марте 1930 года, согласно решения правительства, "образцовой". Хотя, как сообщил в крайком партии заведующий Западно-Сибирским краевым земельным управлением Ялухин после инспекционной поездки в Немецкий район, "в коммуне им. "Буденного", объявленной образцовой — "фактически хозяйство ведется так плохо, что является "образцом" как не надо вести хозяйство"
Это была одна из первых коммун в Немецком районе, организованная еще в 1924 г. К началу 1930 г. она, несмотря на наличие в ней крупной партийной ячейки в 14 человек, представляла собой "худшую коммуну, как по финансовому положению, по организации труда и по своему настроению". Значительная часть ее членов приняла активное движение в эмиграционном движении, что, как гласили выводы одной из проверочных комиссий, "отразилось на состоянии трудовой дисциплины, которая в то время падала, вследствие этого получилось заморенность скота и невыполнение ряда работ", а проще говоря, десятки га неубранного хлеба ушли под снег. В результате за первые два месяца 1930 года в коммуне пало 24 коровы, 52 теленка, 37 свиней, 5 лошадей, 3 овцы.
Сыграло свою негативную роль в коллективизации крестьян и "нездоровое стремление органов Соввласти перескочить с индивидуального крестьянского хозяйства непосредственно в коммуну", которое иногда выливалось в обобществление всего живого и мертвого инвентаря, вплоть до последней курицы. "... Все эти грубейшие искривления партии и власти, — говорится в одном из актов обследования Немецкого района, — при отсутствии массовой работы среди немцев, дало кулакам и проповедникам возможность удерживать бедняцко-середняцкие массы под своим влиянием и в момент усиленного социалистического наступления на капиталистические элементы вызвать массовое эмиграционное движение".
Начиная с февраля по июль 1930 года во всех селах Немецкого района проводились как открытые, так и подпольные собрания с требованиями к властям отказаться от коллективизации и прекратить борьбу с религией. Достаточно сказать, что только в Нопо-Ромшюнкс за первую половину 1930 года таких собраний-сходов было 22. Деревня бурлила. На собраниях крестьяне заявляли: "... Советская власть нас грабит налогами, самообложением и займами. Притесняют религию. Хочет всех записать в колхозы. Лишают верующих права голоса". Были и такие заявления: "... Если бы нас не принуждали идти в колхозы, то мы бы не выезжали из России". Появилась и такая "новая форма контрреволюционного характера" как посылка анонимных писем в адрес ответственных работников.
8 апреля 1930 года подобную анонимку на имя председателя РИКа Шнегельбергера, обнаружили в ящике Гальбштадтского почтового отделения. "Сейчас идет чистка, — говорилось в ней, -... всех работников (имеется в виду чистка в партийных организациях), мы крестьяне даем наше предложение, требуем, всех коммунистов выбросить из аппарата Соввласти, они вредители, и прокляты для крестьянства, долой коммунизм, дать владеть Соввластью крестьянским и рабочим депутатам. Долой коллективизацию, долой коммунизм, да здравствует свобода всем, да здравствует единоличник!" и подпись "крестьянская масса".
Особенно остро вопрос о насильственной коллективизации стоял на объединенном собрании крестьян Немецкого района, проходившем 19 июня 1930 года в пос. Александровка. В протоколе собрания сделана такая запись: "Из-за ошибок (Советской власти), сделанных за 12 лет, мы так обеднели, что у нас есть нечего было и мы видели перед собой голодную смерть, так как в июне месяце паек (хлебный) нам был отказан ..., несмотря на то, что весь наш продуктовый хлеб государство отобрало. Мы с политикой Соввласти в части реконструкции сель, хозяйства, как религиозные люди, никогда на это не можем согласиться и не пойдем".
Доведенные до отчаянья, "Не соглашаясь с политикой Соввласти по вопросу коллективизации, ликвидации кулачества как класса и антирелигиозной пропагандой ..." крестьяне требовали разрешить им выезд за границу.
27 июня 1930 года крестьяне из всех сел района собрались в районном центре Гальбштадт, где на общем районном собрании вторично выдвинули требования о прекращении насильственной коллективизации, ликвидации кулачества как класса.
Большой политической ошибкой коммунистической партии и советского правительства было то, что начиная с 1929 года, вместо
приведения в действие экономических рычагов постепенного реформирования сельского хозяйства на базе разнообразных форм кооперации, как было намечено XV съездом ВКП(б), они решили максимально ускорить процесс коллективизации и, руководствуясь тезисом о том, что переход к социализму возможен только через преодоление сопротивления отживающих классов, перешли от политики ограничения и вытеснения кулака к ликвидации его как класса. И.В. Сталин утверждал, что о мирном врастании кулака в социализм могут мечтать только правые оппортунисты.
Однако, вскоре ЦК ВКП(б) был вынужден признать, что насильственная коллективизация и ускоренные ее темпы привели к ряду "искривлений партийной политики по колхозному строительству", выражающиеся в неправильном подходе к середняку, нарушении ленинского принципа добровольности при построении колхозов, перескакиванию через артель в коммуну и т.д. Все это заставило Сталина 2 марта 1930 года выступить в газете "Правда" со статьей "Головокружение от успехов", а 14 марта было принято постановление Центрального комитета "О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении".
В течении всей весны после публикации этих документов, происходил массовый выход немцев из колхозов, "под предлогом насильственного вовлечения" в них в 1929 году. Конкретные примеры этого насилия очень показательны. Здесь и угрозы досрочного взыскания кредитов, занесение в списки кулаков и отправки к Ледовитому океану, здесь и аресты (8 середняков в Дворском), конфискации имущества (в Подсосново у 11 середняков) и многие другие свидетельства беззакония и произвола. В организованных такими способами "коммунах" и колхозах, как уже говорилось, царили бесхозяйственность и апатия, они лишь "проедали" государственные средства и вообще считались "пугалом коллективизации".
Зимой 1929-1930 годов хлеб в коммунах сгнил в поле, а при его обмолоте 30% зерна ушло в солому. Протестуя против насильственной коллективизации и запрета на выезд за границу, большинство крестьянских хозяйств отказалось от сева, хотя к началу апреля в Немецкий район были заброшены предназначенные к выдачи семена. Срочно для Гальбштадтской МТС из Новороссийска с большой скоростью был отгружен 31 трактор, и к началу сева она должна была располагать в общей сложности 33 тракторами. Было дано также распоряжение о закупе 3 тысяч лошадей в Барабинском округе и других районах, смежных со Славгородом, выделено для Славгородского округа 150 тысяч рублей кредитов. При столь мощной поддержке район, как считали власти, в состоянии будет засеять 52 тыс. га. Земли. Однако немцы отказались брать предложенную им семенную ссуду за наличный расчет с внесением 15% ее стоимости, ссылаясь на отсутствие денег и повсеместный голод, а также из за того, как говорится в одной из информации Славгородского окружкома партии, что за сданные в 1929 году в полеводсоюз чистосортные семена немцы до сих пор не могут получить деньги.
В результате посевная компания 1930 года в Немецком районе по сути дела была провалена. Генрих Абрамович Дик на следствии говорил: "В 1930 году я не произвел посев по тем причинам, что в нашем пос. Полевое все крестьяне были непосевщиками и распродали имущество с целью эмигрировать за границу в Америку. От них я отставать тоже не желал и подготовился к отъезду в Америку". 22 мая Конончук телеграфировал Эйхе, что "подавляющее большинство немцев сеять категорически отказываются ... В отдельных селах предлогом отказа сеять является невыдача семян кулакам". В итоге к 30 мая, несмотря на то, что были "приняты самые зверские меры", в районы послали всех — отдельные учреждения на замке, сняли с 90 работы двух председателей РИКов ... в Немецком районе "непосевщиков" оказалось 1200 хозяйств (более 1/3) ... В результате в Немецком районе план посева оказался выполнен всего на 36%, а в целом по округу — на 40%.
"Справедливости ради, — пишет Л. Белковец, — надо сказать, что посевная в Славгородском округе "из рук вон плохо-" проходила не только у немцев. Из-за шедшего полным ходом раскулачивания, не лучше обстояли дела и в других районах. Округ переживал общий хозяйственный кризис, спровоцированный коллективизацией. Сводки ОГПУ говорят о том, что для сева "семян не хватает, мешает бедность, ибо хозяйства разорены, в ряде районов нищенство принимает массовый характер", "наблюдаются факты употребления в пищу протравленных семян, павших животных", "попытки самоубийства на почве голода", "отравление матерьми своих детей мышьяком", "лошади, отощавшие от бескормицы, не могут тянуть плуг, в большинстве районов они заражены сапом, ящуром, чесоткой и другими болезнями, в отдельных селах ежедневно падает 5-7 голов. В иных местах из-за истощенности лошадей их запрягают в плуг по 3-4, сеют главным образом ручным способом, раскрыты и скормлены скоту все соломенные крыши. Тракторы же оказались к работе не пригодными, так как стоят не ремонтированны».
Еще в начале декабря 1929 году в докладной записке крайкома ВКП(б) констатировалось, что "положение возвратившихся из Москвы тяжелое", что "в связи с холодами и отсутствием теплой одежды наблюдаются заболевания и смертные случаи среди детей". "Материальный ущерб, причиненный эмиграцией немецкому крестьянству, настолько велик, что нужны специальные средства для организации помощи не только производственной, но и в ряде случаев и потребительской". Помощь центром была оказана в размере 3 тысяч пудов хлеба из гарнцевого сбора, по 8 кг на реэмигранта в месяц. Но уже при первой выдаче определенная в 8 кг норма не была выдержана, а так как хлеб выдавался "почти всему населению", реэмигрантам досталась лишь от 8 до 20 фунтов в месяц на едока. К тому же и этот хлеб отпускался эпизодически: в первые дни перед посевной, уборочной, и тем, кто вовлекался "на уборку урожая в колхозный сектор". Как свидетельствуют выводы Славгородской окружной контрольной комиссии, в Славгородском округе имеет место "преступное разбазаривание хлеба не по назначению", в связи с чем "снабжение хлебом возвратившихся эмигрантов полностью не производится, несмотря на то, что райисполком давно имеет необходимые от сельсоветов данные в потребности кормового хлеба", что даже "бедняцкая часть" их не обеспечена "нормой едоцкого хлеба", что "есть случаи голодания бедноты и выездов по этой причине в другие места Союза".
Недостаток продовольствия явился причиной вскрытия амбаров с семенным зерном в поселках Орлове, Марков-ке, Равнополе, Мирном, Маленьком, Ясном, Александровке, Чистом, Подснежном, Кусаке, Хортице, Дегтярке и других в начале апреля 1930 года. В ряде мест вскрытию предшествовали собрания, на которых принимались решения о взятии и распределении "неприкосновенного фонда" в случае, если хлеба не будет к 10 числу. Окружной прокурор, руководивший следствием, был согласен с доводами крестьян, что выдаваемого продовольственного пайка в размере 20 фунтов на едока мало, что хлеб не выдают «кулакам», которые тоже хотят есть и с ними надо делиться даже столь малым пайком, но главное, с тем, что хлеб по сути принадлежит крестьянам. Закупавший его осенью Окрполеводсоюз, причем закупавший его по смехотворной цене — 1 руб. 01 коп. за пуд, в то время, как весной на базаре тот же пуд стоил уже 20-25 руб. Тем не менее, дело о вскрытии, или как оно было оформлено, "дело о погромах" амбаров было раздуто.
ОГПУ полагало, что факты расхищения семфондов следует рассматривать "как особый протест" меннонитов, "среди которых, как правило, самовольные акты (кражи, убийства, насилия) в прошлом не практиковались". В Гальбштадте был организован показательный процесс по делу 9-ти участников погрома, на котором приговорили "организатора и активнейшего кулака" Петра Генриховича Гедерта (22-х лет) к расстрелу, а двух других кулаков, Генриха Генриховича Гедерта (55-ти лет) и Даниила Давидовича Цахариаса (46-ти лет) — к 5 годам лишении свободы с конфискацией имущества и последующей ссылкой. По году принудительных работ получили "бедняки" Иван Петрович Берген (20-ти лет) и Абрам Петрович Фризен (21 года), 2 года условно — Гертруда Петровна Берген (29-ти лет), Каздорф Ольга Генриховна (24-х лет) — беднячка, проявившая наиболее активное участие, непримиримость и враждебность к представителям Советской власти, получила 2 года лишения свободы. Этот первый расстрельный приговор поверг в шоковое состояние жителей района.
Вдумчивый анализ причин событий "второго июля" и всего эмиграционного движения в Сибирской деревне весной и летом 1930 года, проведенный спецуполномоченным ЦИКа Буценко вместе с трезвомыслящими сотрудниками краевых органов власти сдвинули в какой то мере с мертвой точки дело оказания материальной помощи разорившимся крестьянам. В своей докладной записке в крайком партии Буценко еще раз подчеркнул полную апатию местных властей (РИКа и сельсоветов), которые "никакой работы среди немецкого населения не вели". Более того, им порой было неведомо, что некоторые поселки немцами вообще брошены, а сами они разбрелись по округу в поисках средств существования, ибо последняя продовольственная помощь им была оказана в апреле, перед посевной. Дома их теперь представляют груду развалин. За это время не были аннулированы последствия дискриминационной налоговой политики, когда в немецких селах от самообложения освобождалось лишь 14 % бедноты, тогда как в окружающих русских и украинских — 32 %. Не был освобожден от налога прирост посевной площади, как это делалось в других селах, не возвращен "перебор" по ЕСХН и деньги за заграничные паспорта, средства самообложения по-прежнему использовались не по назначению. Полностью развалившейся была признана школьная сеть...
Не ведется и обещанное правительством строительство, в том числе МТС в Немецком районе. "Весьма плохо работает кооперативная сеть, в которой дефицитные товары (а это и соль, и чай, и сахар, и одежда, и обувь) растранжириваются". Весьма непросто оказалось найти следы открытых с декабря спецкредитов на рабочий и продуктивный скот, на постройку трех скотных дворов, свинарника и другие нужды. Как выяснилось, часть их, выделена на помощь беднякам и середнякам, пострадавшим от эмиграции, "Крайсельбанк распределил на другие надобности". По данным Окрколхозсоюза, к апрелю в Немецкий район поступила лишь 1/4 часть запланированного для него кредита в 475 тыс. руб. 40 Оказалось также, что кредиты на покупку скота не были выделены в необходимом размере и к августу, а то, что получено, распределялось "бесшабашно" и "с дикой наценкой", когда с единоличника "драли три шкуры", беря вместо объявленных 107 руб. за лошадь 150.
Наконец, решительные действия нового секретаря райкома партии Буксмана, стучавшегося в двери краевых органов, сдвинули дело с мертвой точки. К сентябрю 1930 года, согласно докладу Сибкрайисполкома, Сибполеводсоюз выделил Немецкому району планово-производительный кредит в сумме 187 923 руб., а также дополнительные кредиты на машиноснабжение и покупку скота, в общей сложности свыше 280 тыс. руб. Но все кредиты предназначались колхозам. Всякие отступления от этого порядка строго карались. Так, Лосин, председатель Немецкого райисполкома, за то, что отпустил "незаконно" кредиты части единоличных хозяйств, был снят с работы.
В конце июля Славгородский окрисполком принял решение об освобождении немцев, не производивших посев, от ЕСХН, остальные хозяйства облагались не по посеву прошлого года, а по фактической его площади.
В октябре в очередном отчете о состоянии дел и районе отмечается, что производится заброска дефицитных товаров в Немецкий район, установлен и работает радиотрансляционный узел, кинопередвижка, в селе Подсосново открыт интернат на 50 детей, в Орлове открылись курсы кройки и шитья, в Гальбштадте открылись пекарня и столовая.
Завершающий этап коллективизации Благодаря принятым мерам продовольственной, производственной и иной помощи, массовой политической работе, а также действиям ОПТУ по отношению контрреволюционных сил, к зиме власть сломила сопротивление немецких крестьян коллективизации. Еще ранней осенью они приступили к ремонту домов и уборке дворов, стали обращаться за помощью о вспашке паров, зяби и т.п. В обзоре №22 политических и уголовных преступлений по Немецкому району районного административного отдела и окружного уголовного розыска от 21 июля 1930 года говорится: "В результате комплекса мероприятий (общественномассовой работы, изъятия кулачества) в эмиграционных настроениях населения Немецкого района наступил перелом. 7 июля с.г. (2 июля начались массовые аресты участников Гальбштад- тского восстания) в пос. Кусак по инициативе самого населения, без участия представителей местных организаций состоялось общее собрание, которое постановило прекратить всякие разговоры об эмиграции, немедленно приступить к вспашке паров и сенокосу, просить РИК об обеспечении продовольствием (население района сильно голодало).